Если попробовать собрать все определения понятия «искусство», получится такой огромный набор попыток выразить словами практически невыразимое: художественное воспроизведение действительности и фантазий, глобальная деятельность, которая дробится на литературу, архитектуру, скульптуру, живопись, графику, музыку, танец, театр, кино. На самом деле все проще. Философы давно договорились: искусство — это то, что эксперты называют таковым, — рассказывает бесспорный знаток и коллекционер, основатель российского Фонда содействия развитию современного искусства и одноименной галереи Ruаrts Марианна Сардарова.

Как известно, у нас было много талантливых художников, но русское искусство не стало межнациональным в глобальном смысле — выстрелил только авангард. Несмотря на то, что сейчас современное российское искусство нельзя назвать серьезной областью для инвестиций, последние двадцать лет мы стараемся пробудить к нему интерес, и он, безусловно, оживает и возрос, но не категорически. Тенденции в искусстве определяют американцы. Лет десять назад была мода на китайских художников, но она оказалась мыльным пузырем: на них раздули цену, а потом все успокоились. Сейчас рынок без глобальных увлечений, но начинается новая волна, связанная с темнокожими художниками. Поднимают интерес к тем, кого еще не охватили и кто связан с деколонизацией: страны Африки, Южной Америки, Азии. Женщин-художниц стали замечать. Все это навеяно мировыми социально-политическими тенденциями.

Меня иногда спрашивают, что посоветовать начинающим коллекционерам

В коллекции нашего фонда только российские авторы: от шестидесятников до уличной волны. Мы уже давно проявили интерес к художникам этого направления и задали на российском рынке моду. Групп сейчас мало, среди них можно выделить «перкинистов» и питерский круг «Север-7». «Уличные» — яркие и выбиваются из общего ряда. Мы вывели многих из них на уровень международного арт-рынка и уверены, что сделали правильное и важное дело. Наша следующая полугодичная выставка «True ли» станет попыткой осознать, что собой представляют художники с уличным бэкграундом, произведения которых мы так активно приобретаем. Мы поддерживаем молодых институционально, чтобы они развивались и показывали дальнейшие успехи.

Многое должно совпасть, чтобы художник вышел на мировой уровень.

Я как коллекционер собираю то, что мне нравится, выражая субъективную точку зрения. Это может быть близко мне, но не кому-то другому. Большая часть коллекции Фонда — ныне живущие молодые художники. Сотрудничество с нами — всегда шанс для них. Каждый может стать известным или остаться на том же уровне, и это не зависит ни от меня, ни, может быть, даже от него. Звезды или складываются, или нет. На нашей памяти были люди с фантастическим, но нереализованным потенциалом. Многие не справляются с давлением институций и арт-сообщества, которые требуют лучше и больше. Кто-то выставился один раз, а кто-то последовательно развивается. Вообще, многое должно совпасть, чтобы художник вышел на мировой уровень.

Интерес к искусству — это пожизненно. Если заразился, то тебе всегда чего-то не хватает, ты хочешь видеть новое.

В целом на российском арт-рынке, как я уже говорила, хорошая динамика.  Люди не покупают так много, как ожидалось и хотелось бы, но увлекаются, что все равно неплохо, потому что это первая ступень. Интерес к искусству — это пожизненно. Если заразился, то тебе всегда чего-то не хватает, ты хочешь видеть новое. Путешествуя, можешь сколько угодно смотреть на природу, достопримечательности, но на выставку хочется всегда и везде. И это приятная зависимость.

Моя личная коллекция началась давно, еще когда у нас с мужем не было почти ничего, мы переезжали с квартиры на квартиру, и я возила с собой две картины. Но в один год все стало происходить осознанно: в первом загородном доме, который мы построили, и я его оформляла. Мы с мужем разошлись во вкусах, но у нас получилось партнерское начало: одну картину выбирал он, одну я. Например, он не любит Шагала, но подарил мне его произведение лет восемь назад на день рождения, зная, как я люблю этого художника. А коллекцию художников русской эмиграции, которая висит у нас в квартире, целиком и полностью с нуля довелось собрать мне. Он был занят и оставил всё на мое усмотрение. Никогда наши приобретения с точки зрения вложений не рассматривались. Если смотреть на искусство так, то вы его помещаете на склад в хранилище, и там как бы находится инвестиционный пакет. А мы с искусством живем. Иногда бывает так, что вы покупаете картины на выставке, и они еще не имеют той стоимости, которую обретут потом. И не факт, что она будет более высокой, нужно всегда отдавать себе в этом отчет. У меня была такая привилегия — брать то, что мне нравится. И за это я безумно благодарна своему супругу. Лет двадцать назад я была еще неопытным покупателем, обходила знакомых кураторов и владельцев антикварных магазинов и задавала вопросы. Они и давали советы о том, до какого предела стоит торговаться на аукционе. Но помню, как покупала одну работу, которая мне очень нравилась. Пришла к мужу посоветоваться, он посмотрел на меня и сказал: «Если тебе эта вещь нравится, ты ее покупаешь».

Это очень важная история. Если вы мыслите себя коллекционером, вы смотрите на произведение, оно вам нравится, вы чувствуете с ним связь и с ним живете, — вы его покупаете. Если вы инвестируете, то вы слушаете экспертов и не покупаете выше какого-то предела. Арт-дилеры часто приобретают за одну сумму, а через какое-то время, подержав ее, продают за другую. Это бизнес. 

С картинами как с детьми — на время отпустить можно. Это означает не держать при себе, а жить с этим.

Бывают забавные случаи: один арт-дилер показал мне картину Коровина и рассказал о том, как она у него висит в гостиной вот уже двадцать лет и как сильно ему нравится. Что ж, теперь она висит у меня. И таких историй немало  — арт-дилеры легче расстаются с картинами, чем коллекционеры. А бывает так, что со мной связываются аукционные дома и предлагают продать им картину, которую я у них какое-то время назад покупала, за совершенно другие деньги. Есть люди, которые легко расстаются и берут другое. Я к ним не отношусь. 

Не могу сказать, что часто, но отдаю свои картины на выставки. Одна моя работа путешествовала два года по пяти скандинавским музеям. Сейчас одна работа из коллекции экспонируется в музее в Бельгии.
С картинами как с детьми — на время отпустить можно. Это означает не держать при себе, а жить с этим.

Я покупала Бэнкси в самолете

Моя личная коллекция говорит сама за себя: в ней есть все, начиная от классической русской живописи — Айвазовский, Шишкин, Борисов-Мусатов и другие. Она включает и таких художников русской эмиграции, как Коровин, Судейкин, Серебрякова, Гончарова, Бакст. Ее внушительную часть составляют зарубежные мастера — от фотографии до скульптуры. У меня есть большая скульптура Бэнкси, приобретенная до того, как он стал популярен. Есть Кит Харинг, Тони Крэгг, Жауме Пленса, Кусама, Калатрава. Недавно я была в Мексике, где меня водили по мастерским. Приобретая очередную скульптуру, сообщила автору, что ему повезло попасть в собрание с такими именами, и он с этим согласился.

Поначалу действуешь осторожно, потом веришь себе больше. У меня, конечно, есть доверенные помощники, но бывает, что решение должна принять я сама — иногда в самых необычных обстоятельствах. Именно так я покупала Бэнкси в самолете. Рейс был длительный, мы с мужем направлялись на отдых. Я попросила сделать нам устойчивую связь для аукциона. Это был тот самый случай, когда покупать Бэнкси пришлось на высоте 13 тысяч метров. 

Предпочитаю не приобретать произведений с историей «у бабушки на чердаке нашел»

Могу назвать себя вдумчивым коллекционером, потому что не делаю спонтанных покупок, хотя все они эмоциональные. Я очень азартна. Мне важна моя первая эмоция при взгляде на произведение. Если оно меня зацепило, я буду о нем думать. Но если нет, а мне предлагают обратить внимание на какие-то детали, я послушаю, но решение всегда приму сама. 

Предпочитаю не приобретать произведений с историей «у бабушки на чердаке нашел», поэтому Бог миловал от подделок. У меня чистые покупки, как правило, сделанные на аукционах или у арт-дилеров с хорошей репутацией, которой они дорожат. Лет двадцать назад приобрести подделку было гораздо более вероятно, чем сейчас. Если речь о классической русской живописи, то тут ничего не сделаешь, потому что есть художники, которых подделывали при жизни. Можно
много раз проверять и холст, и краски, но это те же времена. Один раз был сомнительный случай с работой Леже, и я вызвала эксперта из Нью-Йорка, потому что в России не было экспертов по этому художнику. Принадлежит ли картина кисти Леже, простым глазом было не определить. Сюжет был часто встречающийся в творчестве художника — оркестр. Эксперт приехал со своим оборудованием, но сказал, что, возможно, ему понадобится рентген. Однако хватило того, что у него было с собой, и он показал, как это сделано. Далее он показал, что полотно перезакреплялось дважды, кроме того, Леже не делал карандашные наброски. Очень интересно было наблюдать, как работал профессионал, который в свое время после переворота в Румынии оценивал всю коллекцию Чаушеску. 

Есть вещи однозначные, а бывает, что вы смотрите на что-то новое, и вам нужен проводник

Отличить искусство от эрзаца подчас так же сложно, как подделку от оригинала. Раньше с этим было проще: были выставки в галереях, и отдельно от них — салонная история, когда все понятно, как на открытке. Сейчас это вопрос насмотренности. Ребенка можно учить читать в четыре года. Но если вы ему дадите «Войну и мир», то он сможет прочесть слова. Понять смысл — нет. Точно так же с тем, что, чем больше вы смотрите, тем лучше вы понимаете, что вам близко, что нет. При определенном контексте искусством можно назвать кучку мусора. Про нее можно сказать: «Ну что это такое, я тоже так смогу». При этом она не становится меньшим искусством, потому что, если вы почитаете, как автор дошел до этой кучки, сколько он туда вложил смыслов, может быть, вам что-то откроется. Не все, что вы видите, можно воспринять визуально. Есть вещи однозначные, а бывает, что вы смотрите на что-то новое, и вам нужен проводник. В этом и заключается наша задача. 

Меня иногда спрашивают, что посоветовать начинающим коллекционерам. Ответ тут может быть только один: много-много смотреть. Нужны насмотренность и советы грамотных арт-дилеров на начальном этапе. Это как начитанность, более точного сравнения нет. И чем больше вы читаете, тем лучше разбираетесь в том, что не всё стоит читать.