Фотопроект о Владимире Высоцком — это фотографические и речевые цитаты о нем как о человеке, знавшем, что такое настоящая дружба, и умевшем быть преданным близким людям. К каждому он поворачивался одной из многогранных сторон талантливой во всем личности, и ни один снимок, ни один человек не сказал, что он не умеет дружить. Каждая фотография — о том, как дорог этот безвременно ушедший человек каждому из нас. До сих пор. Фотографии и цитаты современников талантливого поэта и барда — в фотопроекте известного театрального фотографа Александра Стернина «Высоцкий».
«Какое необыкновенное счастье было — дружить с ним. Уметь дружить — тоже талант. Высоцкий, от природы наделенный многими талантами, обладал еще и этим — умением дружить. Мне повезло, как немногим».
Станислав Говорухин
«Владимир Высоцкий — в том, что он сумел выразить удивительно глубокие мысли и идеалы, свойственные русской культуре, русскому характеру; каким‑то нынешним претензиям молодежи. И даже обрисовал будущее. В своих произведениях, в своих песнях он выразил какой‑то непобедимый образ, рассказав о характере человека, о своем характере. Я преклоняюсь перед талантом Владимира Высоцкого и вместе с вами скорблю о том, что мы никогда больше не услышим его песен. Если кто‑то другой их запоет, это будет кощунством. Это просто смешно! Потому что для меня Высоцкий неразрывно связан со своей гитарой, с в высшей степени примитивной мелодикой своих песен, со своим голосом. Если кто‑то придумает пусть замечательную музыку для его песен, это будет профанация. Это моя точка зрения. Я могу сказать и о том, что Высоцкий был замечательным другом, прекраснейшим человеком. И все, кто его знали, до сих пор ощущают эту потерю, которую мы понесли».
Андрей Арсеньевич Тарковский
«Он как-то нас ободрял в мрачные наши моменты. Он приходил с гитарой пару раз, и как-то все взвинчивалось. Он же был еще к тому же “выездной”, а мы в то время были совсем наглухо заблокированы. Он пересекал границу без особых проблем, и вот он как бы привозил с собой воздух Парижа, Америки…»
Василий Павлович Аксенов
«Я никогда не осмелюсь сказать: “Мы с Высоцким дружили”. Меня, может, с ним и связывала дружба, но его со мной не связывало ничего. Я это четко осознавал. Хотя Володя щедро раздаривал слово “друг”, в том числе и в мой адрес. … Гениальные люди — с повышенным содержанием солнечной энергии в крови — отличаются от нас. Они иноходцы, они инопланетяне. И у всех сложный характер. Кстати, если этот сложный характер обращен к вам — он вас выбрал, вы осчастливлены. Мне в этом смысле невероятно повезло…»
Вениамин Борисович Смехов
«Он был необыкновенно щедрый, необыкновенно добрый человек. Ему ведь очень трудно приходилось зарабатывать деньги, к тому же он был окружен всяческими запретами. У меня однажды было такое положение, что совершенно необходимы были деньги, и ему позвонила… Он думал буквально полминуты, где взять деньги, а потом их привез.
А потом мы все встретились в Минске — Марина, Володя и я. Он озвучивал там какой‑то фильм на минской киностудии. И я ему сказала: “Володя, а вот тебе деньжонки!” Он говорит: “Какие деньжонки? Ты что, с ума сошла?!” — “А вот я тебя просила, и ты мне привез. Позволь отдать”.
Все смеялись тогда, а ведь это же очень важно. Ведь у него у самого тогда не было, он для меня их достал».
Белла Ахатовна Ахмадулина
«Вся широта, вся мощь Высоцкого выявлялись на эстраде, на сцене, на экране. В жизни он был негромким. Не считал нужным сверкать застольными остротами, крикливой одеждой. Он был по‑настоящему интеллигентен».
«За что его ненавидели и ненавидят люди застоя? Прежде всего за то, что мы сегодня называем гласностью. В песнях Высоцкого звучал глас народа, в нем содержалось то, что думала площадь. В его творчестве была голая правда…»
Андрей Вознесенский
«С раннего утра он поднимался и начинал помогать друзьям. Это были хлопоты по устройству в институт, потом кого‑то нужно было пристроить в приличную лечебницу, потом — чьих‑то детей в садик. Кому‑то он доставал лекарства…»
«Когда Марина уезжала в Париж, начинались многочасовые разговоры по телефону. Помнишь песню: “А, вот уже ответили: ну, здравствуй, это я…” А его телефонистки обожали. Когда соединяли, Володя говорил Марине: “Хочешь новую песню послушать?” И я держал трубку, а он ей пел. Когда гитарные аккорды и переборы, я подносил микрофон ближе к гитаре, когда он куплет начинал — то ближе к его рту. Однажды что‑то защелкало в телефоне. Он — мне: “Это нас слушают”. И в трубку: “Ребята, дайте поговорить без свидетелей. Это чисто интимный разговор. Отключитесь, я вам потом спою”. Щелчок. Час говорил. Повесил рубку. Звонок: “Можно Владимира Семеновича?” — “Да”. — “За обещанным”. И Володя пел часа три в трубку этим ребятам из КГБ…»
Георгий Эмильевич Юнгвальд-Хилькевич
