Лестница в небо

Игра была всегда

Лестница в небо

Игра была всегда

Письмо редактора Лара Лычагина
Лара Лычагина Письмо редактора

 

В начале была Игра. Или, может быть, так: Игра была всегда. В ней даже вечность — единица времени, если того требует заданный симулякр. Полагаю, что все рожденное в мироздании создано для игры. Или Игра, как безусловный элемент творения, возводит мироздание — зависит от того, с какой стороны смотреть. Если со стороны детей, то первое. Если со стороны взрослых — второе. Но это совершенно не утверждает наивность одного или абсолютную мудрость другого. Эйнштейн, например, был уверен, что «познание атома — детская игра по сравнению с загадками детской игры». В каком-то смысле его смелая формула о связи материи и энергии доказывает, что в основе величайших открытий и творений лежит Игра как победа воображения над расчетом.

Играя, мы открываем для себя легкость бытия, отодвигая его конечность. В каждой созидательной Игре заключена улыбка — сила и показатель мудрости. Вспоминается первая встреча с Дзогчен Раньяк Патрул Ринпоче. На его учениях для российских буддистов в Москве я была поражена тем, как каждое его слово чертило карту, на которой высвечивались все мои ходы в прошлом и рисовались пунктиры на будущее. Тибетский Ринпоче говорил, что одна из главных проблем человечества — это отсутствие легкости и радости просто так. «Не нужно чистить зубы с серьезным лицом, — смеясь говорил он, — поверьте, и это тоже игра».

Игра прекрасна своим естественным созвучием природе человека и всего окружающего мира. И мотивация, положенная в основу игр животных, — от брачных до социальных — та же, что и у человека, — три кита, определяющие виды игр: желание власти, жажда секса и стремление утолить голод. К трем можно добавить четвертое — потребность в общении.

Начало XXI века. Долгий перелет в Гонконг совершает во мне метаморфозу — от человека пассивного к человеку с чемоданчиком нардов в руках. Рейс был меганациональным — мы летели на международную выставку. Одиннадцать часов полета дали мне шанс понять: даже если ты не владеешь редким иностранным языком, у тебя есть возможность узнать человека. С ним просто нужно сыграть. Там, над облаками, игра построила свою Вавилонскую башню, которую невозможно было разрушить. Я играла с японцами, китайцами, немцами и, пожалуй, изучила их лучше, чем если бы знала их родную речь. Язык состязания оказался более функциональным, он не смог скрыть то, что человек при первой беседе даже за бокалом вина старается закамуфлировать. За партией в короткие нарды можно понять незнакомца, рассказать о себе. А возможно, и дотянуться до неба. Ведь в Игре вечность — всего лишь единица времени. И это не звонкий пафос.

Известно, что в шахматах после трех ходов с каждой стороны существует больше девяти миллионов возможных позиций. Американский математик подсчитал минимальное количество неповторяющихся игр и вывел число Шеннона. В соответствии с ним возможных уникальных партий больше, чем атомов в видимой Вселенной. Количество атомов оценивается как 10^79, а число уникальных шахматных партий составляет 10^120.

На мой взгляд, сила homo sapiens в том, чтобы, несмотря на «заводские настройки» природы, выбирать новое программное обеспечение для своей судьбы и души. Главное правило игры под названием «жизнь» — продолжать играть и переживать за каждую из своих ролей искренне и как в последний раз, созидая, а не разрушая. И тогда, возможно, неуемное любопытство Вавилона дорастет до возведения лестницы Иакова. Лестницы в небо для постижения высших миров, главной Игры, начальный этап которой — познать самого себя.