Утро, дети спят, и ты не хочешь их разбудить, поэтому тихо собираешься пораньше, уез­жаешь, чтобы вечером вернуться в тепло дома, который построил для них. Их много, но каждый точно знает, что любим. Им повезло, потому что у них есть родители. О том, что в мире не должно быть сирот и это можно устроить, рассказывает наш колумнист, российский предприниматель и банкир Роман Авдеев.

На сенсорном уровне дом у меня ассоциируется с камином, с запахом дыма. Камин теперь есть, правда, мы им не часто пользуемся.

А когда‑то мы с родителями жили в Одинцове в коммунальной квартире. В то время мне не казалось это странным, не рефлексировал на эту тему — было ощущение, что все хорошо и правильно. Вспоминаю о детстве с большим теплом: семья была простой и дружной. Веселое было время. В одной комнате жили я, мама, папа, бабушка. Тесновато, конечно, но атмосфера была очень хорошая. Приезжали родственники, приходили в гости друзья. С возрастом наступило понимание того, что у каждой семьи должен быть свой дом; не думаю, что в коммунальной квартире есть что‑то хорошее. Наверное, мое отношение к коммуналке близко к тому, которое Михаил Козаков передал в своем ностальгическом фильме «Покровские ворота». Было здорово, но это прошлое, которое вспоминаешь с теплом и смехом.

Помню, как встречали Новый год. Как наряжали с родителями елку. Игрушек было мало, часть из них делали сами: мандарины на ниточках, снеговиков из ваты. Верхушка для елки была одна, тогда это был дефицит, и разбить украшение очень боялись. Мне никогда не давали его в руки — устанавливали папа, мама или бабушка. Это воспоминание всегда со мной перед Новым годом.

И еще одна зарисовка из детства вспоминается чаще других. Дядя подарил мне елочку с миниа­тюрными игрушками, и это была моя настоящая личная сказка с крошечными стеклянными украшениями, которые не бились, можно было не бояться за них. У той елки был шпиль, и я ее сам наряжал. По-моему, в первый раз я это проделал раз десять.

В нашей семье сейчас мы наряжаем елку во дворе — живую. Она сначала была маленькой, а теперь такая большая, что шпиль уже не ставим, не дотянемся. Собираемся все за большим столом, делаем праздник для детей. В прошлом году были и игры, и конкурсы, огненное шоу на улице.

Вообще, всегда хотел иметь большую семью. Сейчас, когда собираемся, нас тридцать человек — вместе с детьми, родителями.

Конечно, у решения обзавестись приемными детьми была своя история. Я пытался помогать детским домам, но потом понял, что это бесполезно. Ну сменят там окна на пластиковые, сделают ремонт — ребятам от этого ни холодно ни жарко. Кроме того, дети там совсем не приспособлены к жизни, они в шестнадцать лет выходят в жизнь и не умеют платить за квартиру, ходить в магазин и уж тем более выстраивать отношения. Что говорить, если они иногда считают, что чай сладкий сам по себе, потому что не видят, как сахар добавляют в большой общий чайник. Сложно представить, как можно внутри системы что‑то изменить, потому что есть основное и неотъемлемое условие — дети изолированы от мира.

Осознав это, понял: если хочешь что‑то делать для самого ребенка, делай. Было даже не страшно, скорее, непонятно, как это будет: мы с женой долго обсуждали вопрос и не торопились принимать решение. Возможность принять сироту есть не у всех. Но еще важнее — готовность, внутреннее принятие самого ребенка. Знаю не очень красивую историю, когда из детского дома взяли двухлетнего малыша и вернули через несколько месяцев, потому что он плакал ночами. Люди не должны ожидать, что будет просто, и предавать тех, кому уже дали надежду. Попробовать — это не об усыновлении, поэтому у нас в школе приемных родителей «Арифметика добра» обучают кандидатов в усыновители и опекуны. Проводят тестирование и по его итогам выдают «Свидетельство о прохождении подготовки лиц, желающих принять на воспитание в свою семью ребенка, оставшегося без попечения родителей».

Для себя сразу решили, что возьмем тех, кому непросто найти семью: обычно это братья с сестрами. Пришли в Дом малютки на Динамо, там были двойняшки: девочка и мальчик, которым еще не было и года. Когда мы принесли малышей домой, все сразу встало на свои места. Кате и Тиме уже по семнадцать лет, а семья наша с тех пор значительно увеличилась.

Я всегда говорю, что лучшая жизнь для моих детей — та, которую они выбрали сами. В воспитании важно, чтобы ребенок понимал, что такое хорошо, а что такое плохо. Чтобы он стал человеком с большой буквы. Важно выстроить с ним открытые доверительные отношения, чтобы, когда ему тяжело и нужен какой‑то совет, он мог бы его получить. Лучшим способом воспитания я считаю какое‑то совместное дело. А единственным правильным способом общения — искренность и честность.

Вырастить, воспитать и обучить — так можно сформулировать задачу каждого родителя. Наши дети ходят в общеобразовательные школы. Я считаю, что нужно учить их именно в государственных учреждениях. Они должны знать наши реалии. Та система школьного образования, что родом из Советского Союза и по сей день сохраняется у нас, очень хороша. Есть, конечно, доля инертности — все же она больше подходила индустриальному обществу. Сейчас мы проехали постиндустриальное, а система все та же. Много теории, не хватает практики.

Есть одна программа «Арифметики добра» — «Шанс». Она придумана для того, чтобы воспитанники детских домов могли поступить в вузы. Недавняя статистика говорит о том, что из двадцати тысяч детдомовцев в институты попали сто пятьдесят девять человек — меньше одного процента. Тридцать один из них — через «Шанс». Известно, что лишь десять процентов тех, кто прошел детдом и сумел выйти во взрослую жизнь, не попав в приемную семью, доживают до сорока лет. Это факты.

Нужно помогать детям адаптироваться и самим вовремя реагировать на изменения. Появилась и стала частью жизни новая реальность — виртуальная, и я, кстати, не вижу здесь ничего плохого. Она так же материальна и дает много плюсов. Детдомовцы могут получить большее представление о реальной жизни. Семья может оставаться на связи в общем чате, радоваться успехам близких, обмениваться мнениями и поддерживать друг друга в испытаниях. Фотографии, приколы, мемы, видеоролики обогащают нашу жизнь. Так мы сохраняем самое главное — близость и хорошие отношения. Создаем новые традиции и поддерживаем старые. Из реальных наших семейных ритуалов — походы, в которые ходим вместе: это может быть где‑то за границей или же у нас — в Липецкой области. Летом играем в футбол на домашней площадке. Зимой катаемся на лыжах, много времени проводим активно. Ходили на байдарках в поход.

И если вы меня спросите про желание, то я бы загадал, чтобы не было сирот. Чтобы все дети встречали Новый год в семье. Уже не помню в какой момент, но в детстве я перестал верить в Деда Мороза, а когда появились дети, я снова поверил в него. И верю уже в другом смысле: есть такой чудесный праздник, как Новый год. У нас дефицит общенацио­нальных семейных праздников, остались 8 Марта и Новый год. А это такое настоящее чудо. Оно проявляется в простых вещах: я не жду Деда Мороза, а жду Нового года, чтобы собраться всем вместе. И есть желание, чтобы эта традиция — отмечать Новый год с ощущением чуда — повторялась каждый год. В моей семье. Во всех семьях.