Если условно представить, что время в нашем человеческом понимании — это неделя: понедельник — «темные» пока для науки и спорные сотни тысяч лет до homo sapiens, вторник — наши два тысячелетия войн, революций, реформаций, прогрессов, взлетов и падений, открытий, поисков и потерь, то сейчас среда — довольно спокойная и благостная в сравнении с предыдущими днями. Мы любим вглядываться в тот мир, яростный и прекрасный, пугающий своей звериной жестокостью и притягивающий своей мощью и страстью, где обретались и рушились идеалы утопий и антиутопий.
С одной стороны, и правда, время, в котором мы сейчас, благополучно, насыщено удобными гаджетами, почти не гремящее сполохами революций и войн. И до неба уже дотянулись, рукой подать до экскурсий, как на острова. И в то же время всё как-то зыбко и смутно, словно приподнялись на цыпочки, заглядывая за горизонт — вот-вот придет поезд с отправлением в светлое будущее, но ни названия его, ни номера вагона, ни время прибытия не знает никто. Все стремительно меняется, стираются привычные границы: происходит что-то новое с гендерами, с самоидентификацией, с национальностями, с географией. У современного общества нет желания продолжать дело старого мира. То, что мир получил в наследство от предыдущего поколения, устарело, еще не перейдя в собственность нового. Наследие зачастую воспринимается как обретение материального и заменилось житейским синонимом «наследство». Мы, словно манкурты, не помним традиций, не читаем, а смотрим, не поём колыбельные, а отдаем детей в руки гаджетных нянь. За столом, общаясь, не отрываемся от экранов смартфонов. А наши дети смотрят в свои экраны. Мы вглядываемся в бездну черного зеркала, а она забирает генную память, рвет те связи, которые делают нас уникальными, неповторимыми, забирает наше Я. Мы так стремимся забыть прошлое и выстроить свое новое будущее, что теряем настоящее в самих себе. Даже если нам кажется, что мы способнее и умнее, пусть то наследие, что хочет передать наше прошлое, останется с нами. У каждого из нас есть свои нити, по которым можно пройти, связав прошлое и настоящее. 

Мое наследие — это узоры на ковре моей бабушки. Там в узорах запутались герои ее сказок, ее черные локоны, казачьи песни, рассказы про ее непростую судьбу, ее мудрость, опыт и материнские наставления. Когда я впитывала все это, не понимала, как смогу унести весь багаж с моим наследством. Говорят, наследство и наследие — это разные понятия, но у меня они сошлись в одной точке. Мое наследство — это музыка с пластинок, вечерние беседы с отцом, сказки бабушек, стиль мамы, ее духи, которые сохраняли мне часы ее присутствия до возвращения домой, — эти звуки, запахи, объятия, рассказы и общение буду нести с собой всю жизнь. И мне не тяжело. Я не одна. И заглядывая
в глаза моего сына, буду петь ему колыбельную, как пела мама мне, а ей — бабушка, и так до бесконечности. И пусть меняются времена, и вторники превращаются в среды  — не страшно, если мы те же, что и вчера. Если есть, что оставлять в наследие и кому.