Интересно, что дословный перевод слова «традиция» — «передача». Передача норм поведения, установок морали, отношения к тому, без чего мы не представляем свою жизнь как вчера, так и завтра: моделям отношения к любви, дружбе, семье, государству, друг к другу, к религии — словом, ко всему тому, что называем образом жизни. Этот код бытия и быта — наш архетип, который не обезличивает, а, наоборот, делает нас отличными от носителей другого общего архетипа, принадлежащего другому Отечеству, столь же уникальному, ценному, но отличающемуся от нашего. И эта локальность так же закономерна, как общность внутри своего отечественного пространства. Традиции в данном смысле выполняют приблизительно ту же роль, что инстинкт у животных. Так же передаются и так же важны — отличаются только контекстами. Традиции почти на уровне биологическом выполняют роль пуповины, питающей и держащей в равновесии. Как только ее разрывают, новое рожденное кричит: крик боли или торжества — не важно, но он и болезнен, и закономерен, так как без обновления невозможно движение.

Биотехнологическая революция может резко качнуть маятник в обратную сторону: централизованное распределение информации способно стать разрушительным. Возьмем любую тоталитарную страну: люди там будут носить, скажем, специальные биометрические датчики. Когда человек войдет в комнату и увидит портрет очередного великого вождя, датчик считает его эмоции, давление и передаст данные в соответствующие органы — так будет выглядеть цифровая диктатура. Насильственное насаждение традиций, норм, уклада, подобно Прокрусту, отсекает лишнее или растягивает недостающее, если объект, переставший быть субъектом, не умещается в рамки. Традиция в этом плане уникальна. Без нее — невозможно, когда же она довлеет над новым — душно.

Сейчас, к сожалению, человек не всегда может ощутить себя сингулярным в потоке постоянно меняющегося мира. Расширяется информационное поле, увеличивается пространство передвижения, но уходит вместе с тем чувство глубины, связи с истоками.

Мы часто с гордостью определяем себя как «людей мира». Стремимся к духовной и физической глобализации, забывая, что значимость все же в большей степени — это принадлежность к чему-то целостному, вечному, родовому. К тому, что определяет нашу суть. Целый мир может стать Отечеством, наверное, только в том случае, если мы полетим на другую планету. Знание о том, что у тебя есть свой Дом, наполняет любое путешествие смыслом, даже если оно будет длиться большую часть жизни. Мы путешествуем, если есть место, в которое можем вернуться. И только традиции в лучшем понимании этого слова помогают нам наполнить жизнь смыслом единого и вечного, чтобы потом передать его нашим детям. И пусть рождается новое в крике боли или торжества. Главное, чтобы наши новые традиции не стали сохранением пепла, а раздули огонь, который всегда хранит тепло и свет окон нашего Дома. Чтобы мы не заблудились и всегда могли вернуться.

Лара Лычагина

Главный редактор